Лиссабон - как и наша Москва - лежит на семи холмах. Да и покровитель у двух столиц один и тот же - Святой Георгий. Но больше всего, мне кажется, нас роднят городские романсы, или как их здесь называют фаду (от латинского слова фатум - судьба). Любим мы под мелодию бардов - какой бы она ни была - погрустить о невозвратно ушедших временах.
Едва я поднялся на фуникулере в Байрру-Алту - Верхний квартал Лиссабона, ко мне подошел пожилой мужчина и сунул рекламный проспект заведения под названием Лузу .
- Только там вы услышите настоящий фаду, - уверял он и, видимо, чтобы еще больше заинтересовать, показал на отрывной купон, по которому можно получить бесплатную порцию портвейна.
Я взял цветную листовку и пошел дальше, манимый полумраком таинственных улочек. Затем ко мне подошли еще раз - с листовкой Канту ду Камоэнс , а вскоре у меня скопилась уже целая коллекция рекламных проспектов, зазывающих только у нас услышать подлинный фаду . Был поздний вечер. Байрру-Алту пробуждался к ночной жизни.
Это был мой первый день в Лиссабоне, и поэтому хотелось просто бродить по его улицам. Да и чтобы в полной мере проникнуться фаду, надо пройти своего рода акклиматизацию.
Ведь фаду - один из самых характерных элементов португальской и, в первую очередь, лиссабонской культуры. Можно сказать, судьба, переложенная на музыку. Пишутся фаду в свободной манере в виде четырехстрочных стансов, в основе которых лежит какая-то история или просто чувство. Есть фаду лирические и любовные, есть драматические и даже блатные. Но в любом случае они выражают состояние души.
Фаду всегда исполняется под маленькую, но двенадцатиструнную гитару португезо . В отличие от испанской, которая выступает в роли баса, португальская гитара ведет мелодию. Но, что интересно, сама гитара в Португалию попала сравнительно недавно. И, как и самый что ни на есть португальский напиток портвейн родился не без помощи английских купцов, так и гитара была завезена торговцами и моряками из туманного Альбиона. Английская цистра - предшественница гитары португезо - впервые появилась в XVIII веке в городе Порту, где вскоре стала модным инструментом в светских салонах. А спустя совсем немного времени гитара настолько освоилась в стране, что стала вполне национальным музыкальным инструментом.
Будучи явлением чисто португальским, фаду, тем не менее, сложился из самых разных элементов. В романсах нетрудно проследить влияние и африканской, и бразильской музыки. Но особенно - музыкальных и вокальных традиций Островов Зеленого Мыса. Кстати, музыка Кабо-Верде до сих пор весьма популярна в Португалии.
Но всем этим влияниям суждено было соединиться в Лиссабоне. Афины сотворили скульптуру, Рим измыслил право, Париж изобрел революцию, Германия открыла мистицизм. А Лиссабон что же создал? Фаду , - заметил выдающийся португальский писатель Эса де Кейрош. И все потому, поясняет он, что Лиссабон сохранил еще изначальную томность света и свежести: невзирая на асфальт, на фабрики, на газовые фонари, на мощеные набережные, здесь весны все еще слушают слагаемые ветром стихи; и на кровлях все еще целуются голуби; и все еще будто слышно в тиши, как воздух струится сквозь щели каменных зданий, словно живая кровь меланхолического города. И Бог-поэт еще не впал в немилость толпы .
Ссылка на меланхоличность - не случайна. Каким бы фаду ни был, в нем всегда присутствует некая тоска и грусть, которые, похоже, - в национальном характере португальцев. И вновь без сравнения с русской натурой не обойтись. И это не только мое мнение. Как-то в разговоре знакомый португальский журналист Жозе Мильязеш Пинту заметил: Португальцы похожи на русских... прежде всего верой в доброго царя и ностальгией по великому прошлому .
В XV-XVI века в результате знаменитых морских открытий Лиссабон стал столицей крупнейшей мировой империи - от Марокко до мыса Доброй Надежды и от Бразилии до Макао. Однако эта великая империя просуществовала недолго. В 1578 году молодой король Себаштиан (Себастьян), движимый устаревшими рыцарскими идеалами, двинулся крестовым походом против мавров в Марокко. И в битве при Алкасер-Квивире был наголову разбит. Только 60 человек из 18 тысяч солдат вернулись с поля брани. Сам король пропал без вести, не оставив наследников. Это событие окончательно подорвало португальское могущество, начавшее таять еще во времена его предшественника - Жуана III - из-за бездумного растранжиривания стекавшихся в страну богатств. Ситуацией воспользовался испанский король Филипп II, который и захватил власть в стране.
Но сгинувшего в марокканских песках короля Себаштиана в самой Португалии не захотели считать погибшим. Более того, объявили желанным - мол, его ждут, и уверены, что он вернется. Кстати, культ себастьянизма - вера в возвращение былого величия, к тому же замешанная на тоске по утраченному, - жив до сих пор.
Известным себастьянистом был поэт и певец жизни в стиле фаду Фернанду Пессоа. Изваянный в бронзе, теперь он сидит прямо посреди улицы у входа в лиссабонское кафе Бразилейра - свою, так сказать, штаб-квартиру. С фаду-судьбой действительно связан свой, как бы у нас сказали, богемный, образ жизни. Да и как могло быть по-иному, когда фаду звучит в тавернах, ресторанчиках и кабачках, где всегда вино, поздние застолья, вспыхивающие романы.
Но фаду можно услышать не только в Лиссабоне. Судьбой, переложенной на музыку , славится и древний город Коимбра в центральной части страны, где расположен один из старейших - если не старейший в Европе - университет. Там фаду исполняют студенты, облаченные в черные мантии. Но если лиссабонский фаду насыщен нотками разочарования, то в Коимбре в большей мере ощущается оптимизм молодости, явно почерпнутый у трубадуров.
Чтобы в этом убедиться, достаточно попасть на студенческую вечеринку или просто зайти в один из ресторанчиков города, где собирается молодежь. Говорят, председатель португальского парламента Алмейда Сантуш, учившийся в Коимбре, также иногда радует слушателей исполнением фаду.
В отличие от Коимбры, где фаду - прерогатива только мужчин, в Лиссабоне поют и женщины. Одна из них - Амелиа Родригеш - стала настоящим символом лиссабонского фаду. Ее звезда королевы фаду не померкла, даже когда она совсем состарилась. Знаменитостью она стала совершенно случайно. В свое время она торговала рыбой и заодно любила петь. Однажды ее услышал один импресарио, и тут же разгадал в ней великий талант. Когда Амелиа Родригеш осенью прошлого года умерла, в Португалии был чуть ли не национальный траур.
В последнее время в Лиссабоне появилось немало ресторанов фаду, рассчитанных специально для туристов, где вместо настоящей судьбы вас может ожидать обычное шоу в кабаре. Так что, считаю, мне несказанно повезло, что я не воспользовался рекламными листовками, а отправился в лабиринт узких улочек Алфамы неподалеку от кафедрального собора Се.
Там в одном из теснящихся друг к другу старых домов разместился Клуби ди фаду ( Клуб фаду ), который рекомендовали мои португальские друзья. Зал ресторана неожиданно оказался просторным и светлым. Но как только начинали звучать фаду, свет приглушался. Все погружалось во мрак. Тут же прекращались всякие разговоры. Замирали даже официанты. За вечер, незаметно перешедший в ночь, сменилось несколько певцов - юноша, девушка и потом совсем пожилой мужчина, которого встретили и провожали наиболее продолжительными аплодисментами. Все они были в черном, словно в трауре.
Слов я не понимал. Но, честно говоря, это и не обязательно. Вас все равно заворожат мелодия и голос. А послушать, увидеть фаду - самый лучший способ понять Португалию. Поэтому, пусть даже и клюнув на приглашение рекламной листовки, стоит отправиться в полумрак Байрру-Алту или Алфамы и посвятить один из вечеров в Лиссабоне фаду. Чтобы хотя бы слегка прикоснуться к тому, что в Португалии зовется судьбой.


Автор: Никита Кривцов
Источник: Эхо планеты